Гадалка Марина, или Цыганский романс (рассказ)

Написал небольшую автобиографическую штучку про свой роман с цыганкой - настоящей гадалкой. Ее звали Мариной...

Цыгане замкнутый народ. Люди делятся для них на своих и гаджо - это те, кто не цыгане. Ромалэ относятся к чужому народу (вне зависимости от национальности) с легким презрением, рассматривают как кормовую базу, которую можно дурить и всячески обувать, и плохо идут на контакт с чужаками.

Во времена оные (речь идет о середине 90-х) мне удалось счастливо подружиться с цыганским бароном. Его звали Петр Николаевич, он жил на Чкаловском поселке в громадном особняке со львами у входа. Подружились мы с Петром Николаевичем на почве общественной деятельности. Он организовал Ассоциацию цыган Ростовской области (тогда входили в моду национальные объединения) и задумал написать книгу об истории своего рода, своего табора и вообще о донских ромах. Я занимался написанием книг под заказ, он нашел и подрядил меня. Мы договорились о цене и я периодически приезжал в дом к Петру Николаевичу набирать материал.

Для каждой встречи барон привозил мне из Ростова и области каких-то цыганских аксакалов, которые многое помнили и что-то могли рассказать. Мы садились за стол, цыганки приносили нам ароматный чай в больших чашках, тарелки с десятком сортов нарезанной колбасы, мягкий хлеб домашней выпечки, какие-то плюшки. Я включал диктофон, пил чай с колбасой, задавал вопросы. Потихонечку узнавал специфику цыганского народа, их историю и обычаи. Было очень интересно. Книга называлась «След цыганской кибитки на земле Тихого Дона».

*

Работа над книгой уже подходила к концу, когда я попросил Петра Николаевича познакомить меня с цыганкой, которая умеет гадать на картах таро. В газете постоянно требовали интересных материалов, и я рассудил, что смогу соорудить живой очерк типа «люди необычной профессии».

Петр Николаевич к моей просьбе отнесся серьезно. Он кликнул женщин (они не сидели с мужчинами за столом, только иногда подходили посмотреть, надо ли нам чего и уходили в другую комнату). Началось живое обсуждение по-цыгански, а потом Петр Николаевич хлопнул ладонью по столешнице, прекращая базар, и сказал мне: «Приходи завтра, будет тебе настоящая гадалка. К ней наши цыгане сами гадать ходят».

Разумеется, я приехал на следующий день.

Марина уже ждала меня, сидя за столом. Это была невысокая, чуть полноватая женщина с открытым приветливым лицом. Хозяева вышли, так что в большой комнате мы остались одни. Марина с интересом оглядела меня, чему-то улыбнулась и спросила:

- На что гадать будем?

- А просто погадать нельзя?

- Нет. Должен быть предмет разговора. Чтобы получить ответ, сначала надо задать вопрос.

Я был тогда молодой и дурной. Недавно развелся с первой женой, вторую еще не встретил, и пребывал, что называется, в состоянии свободного поиска. Я сказал Марине: «А погадайте-ка мне на женщин и на любовь».

Марина кивнула. Дала мне в руки колоду карт: «подержите подольше, чтобы они почувствовали ваше тепло». Потом попросила вытащить несколько листов наугад, разложила их на столе и принялась накидывать другие карты из колоды.

- Я вижу, что с женщинами у вас все в порядке. А вот любовь заслужить надо, здесь всё непросто, - сказала она с той же непонятной улыбкой.

Марина рассказала мне о таро. Это большие карты со странными символами, совсем непохожие на привычные нам игральные. Марина говорила, что карты живые. Они чувствуют энергию и, если правильно задать вопрос, можно получить интересующий ответ. Искусство гадалки - прочесть то, что выпадает на картах. Оно дано немногим. У Марины в роду по женской линии были сильные гадалки, а читать таро ее научила бабка.

Мы просидели вдвоем больше часа, нас никто не тревожил. Потом Марина спрятала карты: «Слишком долго гадать нельзя. Устаешь очень, да и вредно это».

Она ушла к женщинам на кухню, а я отправился в гостиную к Петру Николаевичу. Мы опять разговаривали о цыганских обычаях. Я не удержался и задал вопрос:

- А почему вы нас оставили вдвоём с Мариной? Разве можно цыганке находиться в одной комнате с другим мужчиной? Что скажет ее муж?

Петр Николаевич криво усмехнулся:

- С ней можно, - сказал он с каким-то особенным смыслом. - Ее муж разбился насмерть на машине. Погибли двое их детей. Она одна выжила из всей семьи, непонятно как. С тех пор больная на голову. Ее другие цыгане боятся. Она черная вдова, ее замуж никто уже не возьмет.

*

Марина жила на Западном, я тоже обитал в тех местах. Нас подвозил домой с Чкаловского сын Петра Николаевича. Как положено - на черном цыганском «мерседесе». Прощаясь, Марина дала мне вложенный в прозрачный файл листок бумаги, на котором были ее портрет и номер телефона. Нечто вроде рекламки: «гадание, приворот, снятие порчи».

- Я вам много чего наговорила про гадание. Это сложный для понимания предмет. Если что-то будет непонятно - позвоните, я объясню.

Вопросы действительно были. Я позвонил Марине через пару дней. «Приходите сегодня в шесть, у меня на это время нет клиентов. Принесите, что написали, хочу прочесть», - сказала она.

Так я начал ходить к Марине.

*

Она жила с младшим братом, в обычной квартире на первом этаже высотки. Как я позже узнал, Марина действительно была известной гадалкой, со своим кругом постоянных клиентов. Она вела прием на кухне, куда пригласила и меня. Заварила чай, поставила на стол вазочку с печеньем. На столе рядом с ней лежала колода карт таро.

Марине было немного за тридцать (чуть старше меня). Невысокая, круглолицая, с большими черными глазами. Голову повязывала цветной косынкой. Вроде типичная цыганка, но кожа у нее была не смуглая, а белая, никогда не знавшая загара. Руки немного пухловаты, той женской припухлостью, что сводит мужчин с ума: кажется, что если ущипнешь, не почувствуешь кость. Она была похожа на дворянку с дореволюционных фотографий. Или на учительницу музыки (почему-то такие ассоциации).

На пальце Марины было старинное золотое кольцо сложной вязки с большим синим камнем. «Осталось от бабки», - объяснила Марина, перехватив мой любопытный взгляд. Позже она рассказала, что ее дед, которого насильно загоняли в колхоз, продал табун лошадей, чтобы купить одно это кольцо. Но это был не подарок любимой жене, а семейное достояние. Цыгане любят золото потому, что в него легко можно обратить имущество и уехать искать счастья на новом месте — подальше от начальства, милиции и колхозов. Цыгане  свободолюбивый народ...

*

Запомнилась наша первая встреча у Марины. Мы тихо сидели на кухне. Марина попросила прочесть вслух написанный очерк, а сама в это время ворошила колоду таро: вытаскивала карту, бегло смотрела и прятала обратно. Была увлечена процессом и мне показалось, что меня не слушают. Но, когда я умолк, Марина сделала несколько замечаний. Она все внимательно выслушала и почти дословно повторила строки из очерка.

Я отметил места, где нужна была правка. Миссия была выполнена, пора было уходить. Но Марина вдруг сказала: «Попейте еще чаю. И расскажите о себе. У меня совершенно пустой вечер, нечем себя занять. Вижу, что и вам особо торопиться некуда».

Так я остался у Марины.

*

Сразу скажу, что любовниками мы так и не стали. Хотя она была очень интересной женщиной и в фантазиях я представлял всякое. Марина меня сильно зацепила и я старался приходить к ней по разным поводам. Сначала принес газету с опубликованным очерком про гадание. Потом - посоветоваться по книжке. Потом просто посидеть с ней. Мы жили недалеко друг от друга, редакция тоже тогда была на Западном. Все было удобно и получалось как бы само собой.

Она всегда брала трубку на первый гудок, словно ждала (телефоны тогда были сугубо стационарными). Говорила или: «Сегодня не могу, у меня клиенты». Или: «Приходите, жду». Ко мне она обращалась исключительно на «вы», несмотря на мои попытки перейти на более близкие отношения.

*

Потом я затеял написать литературную штучку о цыганской жизни в стиле Милорада Павича, коим бредил в те времена. Оглядываясь назад я думаю, что написание рассказа стало еще одним предлогом для встреч с Мариной. Но тогда я был уверен, что прихожу к ней сугубо по делу, ничего личного.

Если вкратце, сюжет рассказа был таков: поздним вечером, перед сном, девочка-подросток беседует со своей бабушкой, которая гадает, знает заклятия и привороты. Девочка рассказывает, как влюбилась в старшего брата, у которого на завтра намечена свадьба. Девочка просит бабку дать ей заклятие, чтобы свадьба не состоялась. И тогда бабка, благосклонно слушавшая внучку, вдруг резко отвечает: «Ты маленькая сопливая дурочка, которая ковыряется в свое письке. Ложись спать и забудь про свадьбу». А девочка зло бросает бабке: «Все твои женихи на том свете. Чтоб ты сдохла, старая ведьма».

По замыслу, драматургию рассказа должен был составить внезапный переход от любви к ненависти, причем ключевые финальные фразы будут произнесены и написаны по-цыгански.

Мы обсуждали с Мариной детали сюжета. Она рассказала мне, что девочкой-подростком тоже была влюблена в старшего брата. Он был веселый, дерзкий и ездил на красивой машине. Когда у него была свадьба, Марина мечтала, что бросит невесту в колодец, а сама наденет ее платье и сядет на свадьбе рядом с братом.

«А потом меня выдали замуж. У нас, цыган, не спрашивают согласия невесты. Так решили родители. Я родила двоих детей и была счастлива. Все погибли в один день, одна я зачем-то осталась жить на этом свете», - с грустью говорила Марина.

*

Во время наших бесед на кухню иногда заходил младший брат Марины, парень лет 25-ти - чуть младше меня. Он не здоровался и намеренно делал вид, что не замечает меня. Мрачно заглядывал в холодильник и молча уходил.

- Брат мне говорит, что вы слишком часто приходите в наш дом и ему это не нравится. Он хотел встретить вас в подъезде и ударить ножом. Я запретила ему это делать, так что вы не бойтесь, - однажды сказала Марина.

Я не особо боялся, поскольку за годы репортерства в 90-е навидался всякого, и даже таскал в сумке газовый «Вальтер» на всякий пожарный случай. Но видеть брата мне было неприятно. Мне казалось, что он сидит в соседней комнате и подслушивает, о чем мы беседуем с Мариной. Конечно, еще подспудно сидела мысль: если бы его не было дома, встречи с Мариной могли бы проходить иначе.

Хотя сама Марина никаких поводов к возможной близости не давала. Она сидела напротив меня за маленьким столиком, положив одну руку так, что я, то и дело, случайно ее касался. Я знал, что Марине приятны эти касания. И она знала, что я знаю, что делаю ей приятно, и мне известны ее мысли. От этих касаний у меня слегка перехватывало дыхание, ускорялось биение сердца. Марина исподтишка за этим наблюдала, ее это забавляло. И она знала, что я знаю, что она подсматривает и ей смешно, и так далее... В общем, такая телепатия между нами возникала.

Другой рукой Марина перебирала карты. Иногда таро, иногда обычную колоду, но «большую», с двойками и джокером. Она вытаскивала карту, смотрела на нее, хмурилась или улыбалась, потом засовывала ее в колоду, брала новую. Все проделывала одной рукой, необычайно ловко. Хотя пальцы у нее были не картежные: вовсе не длинные, тонкие, а короткие и припухловатые, как у младенца. Я иногда ловил себя на мысли, что из Марины мог бы получиться отличный шулер.

- Может, сыграем? - однажды пошутил я, показывая на колоду.

- Что вы! - я впервые услышал в ее голосе нечто, похожее на возмущение. - Гадальными картами играть нельзя ни в коем случае! Микроскопом ведь не забивают гвозди. А с картами все сложнее. Неизвестно как они выпадут в игре. Могут случиться последствия.

- Какие еще последствия? - задал я другой, не менее глупый вопрос.

Тогда Марина серьезно посмотрела на меня, я до сих пор помню этот взгляд.

- За все в этой жизни нам приходится платить. Или своей судьбой, или судьбами близких людей. Я осталась одна, и это плата за то, что умею читать карты. Гадать это очень плохое занятие. Человек не должен знать свою судьбу, а я рассказываю ее другим. И с меня за это спросят... Я общаюсь с вами, хотя цыганка не может проводить столько времени с мужчиной-гаджо. За это тоже придется заплатить. Но мне уже все равно...

Обычно мы расставались по ее инициативе. Марина вдруг говорила, что у нее кружится голова (последствия автокатастрофы), ей надо пойти прилечь. Она вставала, не прощаясь уходила в глубину квартиры. А я в одиночестве обувался в прихожей и сам захлопывал за собой дверь.

Вообще Марина вела затворнический образ жизни. Совсем не выходила из дома. У нее не было подруг, только приходящие клиенты. То, что ее повезли к цыганскому барону на Чкаловский, на встречу со мной, было исключением из правила.

Я уходил, чтобы появиться в следующий раз. Не знаю, какие цели преследовал. Цыганский рассказ писал урывками, на работе, под настроение. Или перед встречей с Мариной, чтобы принести ей несколько новых листков, обсудить следующий шаг сюжета.

*

Погадать себе я попросил Марину всего один раз. Лето, 1996-й год. Предстояла небольшая командировка в Чечню: группу журналистов пригласил командующий военным округом, чтобы показать освобожденный от боевиков Грозный. Но там вовсю стреляли, так что душевного спокойствия не было...

Марина лениво раскинула несколько карт:

- Лети спокойно. Твой самолет два раза взлетит и два раза сядет. У тебя много чего написано на годы вперед. Это не твой час...

Я обратил внимание, что она впервые говорила мне «ты». Полуприкрыла глаза, словно вошла в транс. Через несколько минут встала: у нее опять кружилась голова. Мне опять надо было уходить.

В Грозный слетал нормально. Фотокарточка на фоне сожженного «дворца Дудаева» хранится в архиве до сих пор.

*

Роковую роль в наших встречах сыграли те самые слова, которыми обменялись в конце рассказа старая цыганка и ее строптивая внучка. Марина несколько раз произносила их для меня на цыганском, я мучительно улавливал транскрипцию. Записать получилось не с первого раза. А потом Марина погрустнела:

- Цыганский язык сильный. То, что на нем говорят, часто сбывается. Ты не должен был слышать от меня этих слов, что сейчас написал. А я не должна была их тебе говорить. Поэтому нам придется расстаться. Уходи и не приходи сюда больше. Не бойся последствий. Я сделаю так, что всё будет хорошо.

Я встал, полностью ошарашенный. Не ожидал такого крутого перехода. И Марина второй раз меня удивила. Она впервые за все наши встречи вышла в прихожую меня проводить. Когда я стоял на пороге, Марина приблизилась ко мне, и провела ладонью по моей щеке. Это было похоже на поцелуй. Я поднял глаза - в глубине квартиры стоял ее брат. Широко расставил ноги и в упор, недобро, меня рассматривал. Мне показалось, что в руке молодой цыган держит нож, который мысленно втыкает мне под ребро.

Я ушел, чувствуя полную опустошенность. И в эту квартиру никогда не возвращался. Странно, но сегодня я даже не смогу вспомнить дом, где встречался с Мариной.

*

А дальше было вот что. Свой цыганский рассказ я так и не дописал. Рукопись валяется где-то в архиве, и вряд ли я ее закончу. Однажды взялся завершить дело, стал искать блокнот, куда записал те самые цыганские слова, что продиктовала мне Марина. Без них рассказ терял весь смысл.

Блокнот безнадежно пропал. Хотя рабочие тетради я храню на отдельной полке, а если и выбрасываю, то внимательно перечитываю, что в них написано. Это тоже к разряду труднообъяснимого.

Дорогу к Марине я тоже как-то сразу забыл. Навалилась гора дел, которые совсем скрыли ее черные глаза и тихий голос. Жизнь катилась своим чередом, из нее исчезла цыганская гадалка. Я совсем перестал вспоминать Марину.

Через год или два я наткнулся в бумагах на файл с ее портретом и номером телефона, который Марина дала мне в машине в день знакомства. И сразу испытал чувство, словно получил удар под дых. Словно не хватает кислорода в атмосфере. Словно... в общем, кто переживал, тот поймет. А я впервые тогда понял, что Марина заняла особое место в моей жизни и мне ее очень не хватает. Разумеется, сразу стал накручивать диск телефона.

После долгих гудков трубку взяла какая-то сварливая старуха. Я спросил Марину.

- Нет здесь никакой Марины и никогда не было! - отвечал визгливый голос.

- Позвольте, но как же...

- Не звони сюда больше!

Я помню, как сидел и вслушивался в долгие гудки, стараясь что-то понять. Потом пожал плечами и положил трубку.

Так закончился мой непонятный роман с гадалкой Мариной. Который, в общем, так и не стал романом...

Алекс ОЛЕНЕВ.