Загадки жизни и смерти Владимира Сидорова

23 февраля 2006 года трагически ушел из жизни известный ростовский писатель, историк, краевед Владимир Сергеевич Сидоров. Это имя можно считать знаковым. Его знают все, кто увлекается историей и краеведением нашего города. Владимир Сергеевич открыл очень много загадок, связанных с историей Ростова, и внезапно трагически ушел из жизни, оставив после себя новую загадку.

Происходил Владимир Сидоров из очень известного на Украине дворянского казачьего рода Перекрестовых-Осиповых. Его предки были известными полковниками слободских казачьих полков, и поэтому их потомкам очень нелегко пришлось после Октябрьской революции…
Семья Сидоровых долго кочевала с места на место, пока не осела в городе Шахты Ростовской области. Здесь она встретила войну, отсюда подалась в эвакуацию.
- Отец рассказывал о самом ярком воспоминании своего детства: когда поезд с беженцами бомбила немецкая авиация, - рассказывает сын писателя Андрей Сидоров. - Я сам представляю с его слов надрывный гудок остановившегося паровоза, разбегающихся по степи людей. Слышен рев самолета, но страшно поднять голову, и ты видишь только его тень, бегущую по траве, грохот выстрелов, взрывы бомб. И убитых мирных людей…

Семья вернулась в Шахты из эвакуации в 1943 году. Поселилась в поселке рудоремонтного завода имени Артема. Пацаны всерьез играли в войну: почти у каждого была припрятана винтовка, гранаты. Нередко случалось, что оставались без рук или глаз.
Володя Сидоров рос как вся уличная шпана. В восемь лет удрал на фронт вместе с собственным автоматом. Его скоро хватились и сняли с поезда, шедшего в восточном, обратном от фронта направлении. Другой раз едва не отчислили из школы за то, что вместе с пацанами залез в брошенный немецкий танк, и умудрился пальнуть из пушки, разворотив фугасом хозпостройку возле школы. К счастью, никто тогда не пострадал.

Но, несмотря на уличное воспитание, у Володи всегда была глубокая тяга к знаниям. Его семья даже в эвакуации умудрилась сохранить часть большой библиотеки, многие книги Володя зачитывал до дыр. Он находил книги в разбитых домах, приносил к себе домой. Эта тяга осталась в нем на всю жизнь: Владимира Сергеевича прекрасно знали в кругу библиофилов Ростова.

В 1954 году он поступил на историко-филологический факультет Ростовского государственного университета. И со второго курса по комсомольской путевке поехал осваивать Целину. Два года донской паренек работал в казахских степях механизатором (трактористом и комбайнером), а зимой, когда сельхозработ не было, помогал пасти овец в отдаленных кашарах.
Там он познакомился с чабанами, там начал записывать сказки и легенды. Интерес к степным народам выплеснулся у Сидорова позже, в серии переводов книг калмыцких писателей. Здесь, в казахской степи, он начинает сочинять свои первые стихи.

Вернувшись на родной факультет, Владимир Сидоров по праву мог чувствовать себя бывалым, закаленным первопроходцем неосвоенных земель. В университетской газете он публикует такие стихи:

Целина - это жизнь без бантиков,
Жизнь, насквозь пропахшая потом.
Иностранное слово "романтика"
Здесь по-русски звучит "работа".

Но романтика надолго поселилась в его душе. Закончив РГУ, Сидоров снова по комсомольской путевке уехал на строительство железной дороги Новокузнецк - Абакан. Работал путейцем в строительно-монтажном поезде, бурильщиком в спецвзрывпоезде.
Потом Сидоров устраивается на строительство Братской ГЭС! И снова у него самые романтические по тем временам профессии: монтажник-высотник, сварщик. Он перебирается в Нечерноземье, работает в колхозе, преподает. Вернувшись в Ростов, идет рабочим в кузнечно-прессовый цех завода "Ростсельмаш".

Владимир Сидоров всегда выбирал в жизни свой собственный путь. Вместо того, чтобы заняться преподаванием, он учился сам - у жизни, чему только можно. Недаром этот период жизни он сам называл "мои университеты".
В Ростове стали она за другой выходить книги стихов Сидорова. В 1976 году он стал лауреатом конкурса "Зеленый лист", который проводил литературно-художественный журнал "Юность". После этого его приняли в члены Союза писателей СССР.

Начался новый период в жизни Владимира Сергеевича Сидорова. В советские времена статус писателя подразумевал хорошую зарплату и возможность без помех заниматься творческими изысканиями. Вот тут в Сидорове и проснулся дотоле дремавший генетический историк.
Он берется за написание исторического романа "Камышеваха" - о знаменитой ростовской стачке 1902 года, организованной большевиками. Понятно, что в политизированное советское время историю полагалось рассматривать с точки зрения партийной. Но у Сидорова и здесь был свой собственный путь.
Он много работал в ростовских архивах и библиотеках. Выписывал все мало-мальски интересные исторические факты, даже не относящиеся к взятой теме. Он просто не мог отложить их в сторону. Как историк Сидоров четко прописывал историческую канву события, старался воспроизвести вплоть до бытовых мелочей картину тех лет. Как писатель он создавал своих собственных героев. Но это были исторические герои. Они жили говорили, думали, поступали как настоящие ростовцы начала XX века. Так родились исторические романы "Камышеваха" и "Темерник".
- Отцу говорили, что по этим романам, если отбросить диалоги героев и литературные изыски, можно писать кандидатскую диссертацию - настолько все в них выверено по исторической части, - говорит Андрей Сидоров.

Творческий расцвет Владимира Сидорова приходится на 90-е годы прошлого века, когда в одночасье обрушилась система Госиздата и писатели лишились государственной поддержки. Некоторые ушли в коммерцию, многие отошли от литературы, но Сидоров продолжал много и сосредоточенно работать в архивах. Областной и бывший партийный архивы, библиотека Карла Маркса, научная библиотека РГУ - там Владимир Сидоров пропадал целыми днями. Исследовал документы, читал книги и газеты. По крупицам собирал информацию о старом Ростове.
- В советские годы о дореволюционных временах нашего города была издана единственная книга Степана Швецова "В старом Ростове", которая к тому же являлась библиографической редкостью, - рассказывает Андрей Сидоров. - Отец поражался, как много интереснейшего материала лежит в архивах. Он открывал фонды, которые до него вообще никто не трогал. Наверное его захватила страсть первооткрывателя: первым узнавать то, чего еще никто не знает…

Уже тогда Владимир Сидоров задумался о большом фундаментальном историческом труде. Это "Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону" и "Казачья энциклопедия". Он начал работать одновременно над двумя этими изданиями. К сожалению, оба остались незавершенными.
- У отца была совершенно феноменальная работоспособность, - продолжает Андрей Сидоров. - У него в работе одновременно находилось несколько материалов, разобраться в которых мог только он. Он исписывал от руки сотни листов, потом переписывал все набело, только затем печатал. Даже физически это был очень большой труд.

Самым больным вопросом был поиск спонсоров, которые согласились бы издать книги по истории Ростова. Владимир Сергеевич был совершенно некоммерческим человеком. Более того, он напрочь отказывался упомянуть в своей книге нужного человека или организацию, чтобы они согласились стать спонсорами. Сидоров считал, что делает большой и полезный труд: начался процесс возрождения казачества, повсеместно наблюдался всплеск интереса к истории родного края, к истории Ростова-на-Дону. И отсутствие интереса издателей к своим историческим трудам Владимир Сергеевич воспринимал очень болезненно.

- Одно время он был совершенно разбит и подавлен, - вспоминает Андрей Сидоров. - Сколько новых материалов он готов был выкладывать, лишь бы они были востребованы! У него конечно была поддержка со стороны университетской профессуры. Но сами ученые с началом перестройки превратились в нищих, и могли поддержать отца разве что словом.

В 1994 году вышел первый том "Донской казачьей энциклопедии" Владимира Сидорова. Одновременно начала издаваться "Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону". Эти книги сразу привлекли всеобщее внимание - историков, краеведов, широкой читательской публики.
Само понятие "энциклопедия" Сидоров трактовал очень широко. Под каждым словом у него был расширенный очерк, порой даже литературный, с диалогами участников, с цитатами из старых газет, книг, документов. Было очень много иллюстраций.
Энциклопедий о Ростове до Сидоров а вообще не было, а такого уникального издания тем более! Владимир Сергеевич при жизни успел выпустить пять книг ростовской энциклопедии и один том - казачьей. К сожалению, этот титанический и очень нужный Ростову труд так и не был завершен…

Помните чеховскую фразу - если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно непременно должно выстрелить?
Ружье у Владимира Сергеевича было: старенькая охотничья двустволка, оставшаяся от деда. Сидоров не увлекался охотой, но чисто мужская тяга к оружию у него была. Ружье стояло, завернутое в мешок, где-то за стеллажами с книгами.
23 февраля Владимир Сергеевич встал пораньше. Умылся, позавтракал. Выходя из кухни, поцеловал жену, которая поздравила его с праздником. Потом зашел в комнату, и через минуту оттуда бабахнуло.

Владимир Сергеевич ушел из жизни на подъеме. Как раз была преодолена "черная полоса" невостребованности. Его книги издавались, имя Сидорова было у всех на слуху, он перед смертью говорил, что задумал большую вещь, которая произведет фурор. И вдруг - такой внезапный трагический конец. Который Владимир Сергеевич выбрал добровольно.
Друзья, коллеги, знакомые много думали - почему Сидоров выбрал именно такой способ уйти из жизни? Ведь предпосылок к этому, при взгляде со стороны, не было. Может не осталось романтики в душе? Может, лихолетье постперестроечных лет выжгло все внутри?
Но многие его знакомые, анализируя трагедию, подметили некоторые детали, которые заставляют задуматься.

Владимир Сергеевич Сидоров застрелился прямо над тиражом седьмого тома своего собрания сочинений, который получил из типографии за несколько дней до этого, и сложил в квартире. Весь тираж оказался залит кровью автора так, что книги пришлось сжечь.
Так вот - седьмой том собрания сочинений назывался "Лига самоубийц", по названию очерка из криминального прошлого Ростова-папы. Оказывается, был у нас в городе клуб, который содержала некая мадам. В нем богатые люди щекотали свои нервы. Вытащивший оговоренную карту член клуба должен был свести счеты с жизнью. После нескольких самоубийц ростовские сыщики вышли на этот клуб и он перестал существовать. Но эта история привлекала внимание ростовского исследователя век спустя. И он застрелился над "Лигой самоубийц".

Первый том этого собрания сочинений называется "После смерти". И это тоже наводит на размышления.

Шестой том собрания называется "Черный ящик". Там собраны поэмы, драмы и трагедии в стихах. Одна из них называется "Краткая история русских крестовых подходов". Заканчивается эта трагедия фразой "…и ахнуло под занавес ружье".
- Такое впечатление, что он долго готовил свой уход из жизни, зашифровав информацию об этом в своем собрании сочинений, - говорит друг В.С. Сидорова ростовский библиофил Леонид Тартынский.
А в очерке самого Владимира Сергеевича "Почему смерть - как жизнь" (написанном незадолго до гибели), мы читаем такие строки: "Хорошая смерть, если в смерти может быть что-то хорошее. Быстрая, легкая".

Владимир Сергеевич оставил после себя большое творческое наследие: два шкафа, забитых рукописями. Возможно, будущего исследователя ждет много интересного в этих записях.
Владимир Сидоров очень любил жизнь во всех ее проявлениях. Может быть поэтому он предпочел расстаться с ней сразу, как с чашей, которую осушил до дна?

Александр ОЛЕНЕВ.