Игорь Ситников. Дитя войны

Пятое июля — день её второго рождения. Когда Нона родилась на самом деле, не знает никто. Летним утром тысяча девятьсот сорок третьего года, в лесу её подобрала какая-то тётка и отнесла в детский приёмник. Произошло это неподалёку от города Трубчевска Брянской области.

Тётка сообщила, что случайно нашла дитя на поляне. Рядом лежала мать. Лицо платком укрыто, в руке подберёзовик. Видать нагнулась за грибком, тут ей и заплошало. Преставилась. Сколько они там, на поляне обе пробыли, не поймёшь. Дитё молчит как немое, не плачет, только хмурится исподлобья. Хлеба кусочек проглотила, воды попила и молчит. Принимайте, одним словом, может не зря нашлась, глядишь и выживет.

Взяли. Приёмник тот детский, тоже в лесу стоял. Прятались пока ото всех. Оккупация Трубчевска только-только кончилась, а Брянск ещё под немцем был. В сентябре только областной центр освободили.

Медсестра глянула девчонке в рот. Сказала, мол, по зубам вроде четыре года, а так и не скажешь. Мелковата. Ладно, запишем тридцать девятым годом, а число сегодняшнее поставим. С Днём рождения, кроха!

Так Крохой и пробыла, пока в детдом, в город не отправили. О приёмнике лесном только и помнит, что нары в землянке из веток сплетённые, сено на них, да детворы вповалку несчитано. Все голодные, есть хотят.

Ноной малышка стала в детском доме. Воспитательницу там тётей Аней, Анной Пантелеевной звали. Вот по ней считай и нарекли, когда свидетельство о рождении выписывали. Директор сказал, - та Аня, эта Нона. И фамилию Анькину впишите. Кто знает как мужа её зовут? Никто? Погиб, говорите?! Ну, ставь: «Отец — Стариков Пантелей Пантелеевич». Некогда. Ещё вон, десятерым родителей придумывать!

В детдоме ей было хорошо. Старшие приглядывали. Носили на закорках в городскую школу. Не росла почему-то. Хоть и училась не хуже других, а в пятом классе оставили на второй год. Куда тебе, - сказали, - окрепни, а то затопчут ещё ненароком.

Подросла Нона. В тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году окончила семилетку, вступила в комсомол. Танцевать любила и в шахматы играть.

После школы отправили её из детдома прямиком в город Киров Владимирской области, на токаря учиться. Хорошая специальность для сиротки. Взрослых мужиков в войну почти всех поубивало, так что многие девчата тогда за станки встали.

Училась в ремесленном училище два года. На выпускном экзамене резьбонарезным резцом изготовила длиннющий винт без единого огреха. Непростое дело для тех, кто понимает. Получила «пятёрку» и четвёртый токарный разряд. Да ещё и сборщицей заделалась. Станки К-15/16 они тогда всем училищем для страны собирали.

После учёбы отправили молодых токарей в Казахстан. И попала Нона Старикова на завод, в город Акмолинск. В аккурат ей тогда шестнадцать лет стукнуло.

Акмолинск в Целиноград переименовали после того, как сам Хрущёв туда приезжал. А у Ноны в те времена как раз экзема на руках началась. Казахстан не Крым. Зимой стужа, ветра, сквозняки по цеху. У токаря руки в смазке. Не отмоешь их толком на морозе. Не убереглась девчоночка. Семнадцать лет. «Метр в кепке».

А кушать надо! Переучилась на крановщицу мостового крана. Вот тебе и вторая специальность! Можно на хлебушек зарабатывать.

Вы на этот кран залезали когда-нибудь? Чудище огроменное под крышей цеха ползает между стен туда-сюда. Кабинка сбоку маленькая, на балке стальной метрах в пятнадцати от земли прилепилась. И сиди в ней всю смену, двигай железяки многотонные.

Снизу мужики ей, - Вира! Майна! Нонка, идём на танцы?!

А Нонка после смены забьётся от них в уголок кабины и сидит тихонько, боится. И чего боится?

Был паренёк один. Солдат Гриша. Хлеб целинный тогда военные шофёры на городской элеватор колхозникам помогали вывозить. Познакомились как-то случайно. А он потом демобилизовался и из самого Горького приехал свататься. Сказал маме: «Сиротку возьму»!

А сиротка от жениха давай вокруг завода бегать. Боялась. Рожать надо. А вдруг бросит? Одна с дитём, без дома. Так и не поженились.

Через пять лет ухала она из Казахстана. Всё прижиться там не могла. Не уютно как-то. А тут ещё баба незнакомая вдруг откуда ни возьмись в гости пожаловала.

Говорит, - мы с сестрой в Эстонии живём, а ты племянница наша, потеряшка. Приезжай. Как родная будешь. И адрес оставила.

Эх! Всю жизнь сиротой, а тут семья! Кому-то и не объяснишь. Сорвалась в дорогу. Приехала в город Кунда, отыскала нужный дом, постучалась. Вышла не та тётка, а уже другая. Глянула. Нет, не наша ты, - сказала, - по годам не подходишь. Езжай обратно!…

Такие дела.

Обратно в Целиноград не поехала. Приютилась на вокзале, денег подзаработала на билет, тут же вагоны по ночам разгружая, и отправилась в Трубчевск. На Родину.

Тётя Аня приняла крестницу, как родную. У самой двое детей, да и Нона не чужая. Живи, дорогая, радуйся. На завод не ходи. Нечего там с мужиками тереться. Вот в ясли воспитательницей, пожалуйста. На чужих деток насмотришься и своих не надо!

Два года отработала в яслях. А завод-то тянет. Да и шея у тёти Ани не железная. Съездила Нона потихоньку в Брянск, нашла место токаря на кирпичном заводе, по своей первой специальности. Почему на кирпичном? Да общежитие давали. Места были под жильё. Там ещё «тюремщиков» селили. Тех, что из Москвы за «сто первый километр» после отсидки выгоняли. Хорошие были ребята, в основном. Не обижали пигалицу.

А она трудилась хорошо. В газете «Брянский комсомолец» - статья с фотографией, грамоты там всякие. Скоро комсоргом токарного цеха выбрали. Потом сказали, - иди биографию напиши и анкету заполни!

Пошла, написала, заполнила. А зачем, - спрашивает. Отвечают, - в партию вступать! Вступила, раз надо. Но, так токарем и осталась. Там ещё на кран мостовой человека найти не могли. Начальство ей, - поработай, Нона! Так туда-сюда-обратно на кран от станка и бегала, совмещала. Платили неплохо.

И тут… Какая шлея ей под хвост угодила? Непонятно. Двадцать шесть лет, уж не девочка чай?! Прочла газету. А там: «Требуются работники Ростовскому порту».

Письмо написала, запроса дождалась. Пожитки в две руки поместились. Купила билет и вот он — Ростов-на-Дону. Вещи в камере хранения оставила и прямиком в отдел кадров побежала. Имя инспектора, женщины что документы принимала, на всю жизнь запомнила. Смолкина Вера Ивановна! И дату помнит: 27 июля 1967 года. С тех пор Нона тридцать лет в Ростовском порту отработала.

Сразу взяли крановщицей козлового крана. Такая же громадина, как и мостовой, только у причала на длиннющих «ногах» по рельсам движется. Здоровенный дурень. Пятьдесят тонн поднимает, а это два гружённых «КАМАЗа», если что. И кабина крановщика ещё выше, под небом на семи ветрах находится.

Прописку оформили на дебаркадере, была такая посудина с адресом, в порту у причала болталась. На неё всех пришлых и записывали. А жить куда? Да опять: общежитие — дом родной. Всё! Пришвартовалась Нона Пантелеевна к Донскому берегу насовсем!

Замуж вышла за сварщика, Славу Фёдорова. Фамилию детдомовскую при себе оставила, чтобы документы не менять, - так говорит. А может и страхи давние тому виной, кто его знает. Муж потом на Севере калымил. А она из порта ни ногой! Десять лет на кране. Потом, в семьдесят восьмом году, операцию перенесла. Вторая группа инвалидности, дальше - третья. На «группе» два года не работала, получала пенсию и выхаживала тяжело заболевшую маленькую дочь.

Но Ростовский порт работницу не бросил. Дали однокомнатное жильё. Потом, когда льготные документы свои и дочкины собрала, снова поставили в очередь и через положенный срок вручили ключи от двухкомнатной отдельной квартиры.

Ну и Старикова в долгу не оставалась. На «третьей группе» вернулась в порт работать приёмосдатчицей. Потом кладовщицей в ремонтно-механических мастерских до самой пенсии трудилась. Да и после пенсии, когда просили, приходила подрабатывать если с внуком не сидела. Непривычно ведь без работы!

Вспоминает теперь, как весело было в порту. Праздники, демонстрации. То соревнования по Гражданской обороне, то волейбол, то шахматы. Тогда шахматистам премию давали, целых десять рублей. А когда уже на пенсии от порта соревновалась, аж двадцать целковых за победу выписали!

Активисткой была — что ты! Партийная как-никак. На каком-то великом коммунистическом празднике, в ростовском театре им. Максима Горького рядом с самим министром обороны Советского Союза, маршалом Гречко, рядом в президиуме сидела. В Народном суде Пролетарского района была заседателем. Отправляли её туда от предприятия на месяц, на два, по запросу. «Сидели, ребят — девчат судили. Судья говорит, а мы соглашаемся» - вспоминает Нона Пантелеевна. Опять же писанины много было. Как секретарь она там трудилась.

Ну, что же. Дочку вылечила, вырастила, выучила, дала высшее образование, потом и замуж отправила. Зять, хороший человек, инспектор уголовного розыска. Внук медицинский институт окончил, в ординатуре второй год стажируется. Квартиры разменяли и взяли «трёшку» в новой девятиэтажке, недалеко от реки.

Балкон, лоджия. Вид — закачаешься. Дон, степь, небо! Хорошо живут. Крепко. Бабуле своей на восьмидесятилетие преподнесли специальную Медаль Юбиляра. Живи, - говорят, - сто лет, родная. Мы ведь одна семья! Хороший подарок для брянской сиротки — такая старость. А?! Что ни говори, заслужила. Всем бы так!

Здоровья вам, Нона Пантелеевна! Пожелания счастья и долгих лет жизни от всего Ростовского порта!

Игорь Ситников.