Игорь Ситников. Повесть-пунктир (Чечня)
А
А
А
- ...ВОП-персона... (ВОП - взводный опорный пункт)
- Холмистая степь. Вдалеке, по горизонту, горы. Раньше видны были тревожные шлейфы чёрного дыма от горящих там нефтяных скважин. Теперь картина спокойна и малоподвижна, как море безветренным осенним утром. Штиль.
- За земляным валом обнесённым «колючкой», на чахлой траве, бездвижно, словно серое, дождливое облако, незаметно меняя очертания, пасётся соседская отара овец и небольшой табунок лошадей. Сосед в округе уважаемый человек. Фермер. Два сына в бандитах в тех самых горах, что на горизонте. Ночью на ферме бывает движение, но мы не обращаем внимания. Штиль.
- У каждого свои дела. Тем более, фермер делится с нами бесплатным электричеством. Оно течёт к нему по подкинутому к высоковольтной линии кабелю. Провод от соседской трансформаторной будки пуповиной соединяет нас с благами технического прогресса. Слава Аллаху и Рамзану–президенту. Позволили честным пахарям, на халяву, тырить всё подряд.
- Рядом, на соседнем холме, неровными очертаниями заброшенных руин, разнообразит неброский окружающий пейзаж разграбленная «кадыровцами» нефтяная база, одна из самых крупных в довоенной Чечне. По степи тянутся длинные траншеи. Как следы на огороде от дождевых червей после затяжного дождя. Местные, вырывают из земли и сдают на металлолом трубы нефтепровода. Грузят железом свои «газели», наращивают борта и снова грузят. Машины ложатся на брюхо и не могут по грязи выехать на асфальт. Сбрасывать металл на землю жалко, его сразу подберут чужие. Поэтому «металлисты» идут к нам, и если платят, я приказываю завести БМП, беру охранение, еду и вытягиваю их на дорогу.
- Вчера одному оторвал бампер, крик, гам. А ты не хапай, чтоб не подавиться. Ладно, поехали мы.
-
- ...мы...
- Отдельный взвод роты на БМП, откомандированный для охраны милицейского контрольно–пропускного пункта на федеральной трассе соединяющей Чечню с соседней республикой.
- Менты проверяют документы на дороге, мы охраняем ментов и подступы к КПП.
- Чёртова скука.
- Чтобы бойцы не бесились от безделья, наваливаю им и себе кучу забот. Постройка бани, ремонт столовой, хоз. построек, рытье окопов и мусорных ям. Тренировки по отражению нападения, деблокированию КПП, чистка оружия, ремонт техники, поездки за водой в соседний посёлок. Сутки на пролёт, монотонно и неизменно, словно стрелки башенных часов, движется по заведённому кругу караульная служба.
- Каждый день перед ужином полтора часа спорта. Условие. На нарах не валяется ни кто. Или футбол, волейбол, или со мной на спортгородок. Бывает, на снарядах занимаюсь в одиночестве. На футбольной площадке кипят страсти. А, вот уже кто-то кого-то съездил по морде. Тут главное вовремя и с юмором отреагировать. Колочу в рельсу. Тревога. Команда «Кольцо» - отражение нападения, занятие круговой обороны.
- Пока надевали бронежилеты, хватали «разгрузки», получали оружие, занимали позиции по боевому расчёту, заводили технику, настраивали радиосвязь и докладывали о готовности, забыли с чего и затевались.
- Отбой тревоги, сдача оружия, боеприпасов, укладка обмундирования, общее построение. Драчунов из строя.
- – Вы чего?
- – Да… нормально всё!
- - Ну, тогда… пожали руки! Теперь обнялись! (Молодое, здоровое ржание в общем строю.)
- - Разойдись!
- На пятачке степной глинистой земли диаметром 80 метров, тридцать мужиков с оружием варятся во времени. Служим за «зарплату». Войдя вместе в одну бурную и мутную реку, кто как может, плывём по течению, надеясь выбраться каждый на свой берег.
- Все «контрабасы». Кто-то тянет контракт со срочки. Кто-то пришёл с гражданки. Средний возраст во взводе 28 лет, есть и за 30. Я самый «старый». И в роте, из офицеров, служу дольше всех, шестой год. Так получилось. Капитан–перестарок. Так получилось.
- Больше половины моего взвода – «даги». Дагестанцы. Все «с руками», из многодетных семей, мастеровые, ну и с понятием. Уважают силу и справедливость.
- Казахи – универсальные солдаты. Как верблюды переносят жару и холод. Психика такая же, невозмутимая и спокойная. Легко приспосабливаются к чему угодно. В военном деле легки и проворны.
- ...русские…
- Рядом в «курилке» сержант.
- - Командир, у Фомы завтра день рождения. Сказал, напьётся…
- Фома. Фомич. Игорь Фомин. Мой тезка по имени и любимчик. Невысокий, рыжеватый, светлолицый пацан, ротный «чепешник» и «залётчик». Сирота. В семье был случай суицида, это я, как замполит, знаю и помню. Мастер на все руки, наводчик БМП. Неказист, зато в роте быстрее всех бегает «трёшку» и километр. Он отзывчив и прост. Но я чувствую в нём какой-то особенный нерв. Этот если сказал – сделает. Неделю назад получил письмо… Умер малолетний двоюродный племянник. Фома его и видел то один раз. Втихаря плакал. Я знаю.
- Водка не проблема. Как и во все века в армии. На трассе, в посёлке, полно вариантов. Телефоны работают, а контрабасы проявляют чудеса изобретательности в таких делах.
- Все «залёты» Фомы в роте, в постоянном пункте дислокации нашего отдельного батальона, проходят через меня.
- Помню…
- Прапора послали его за водкой через забор к местным. Купил, принёс, сам надрался как свинья в наряде по столовой. Иду. А он на встречу мне, раскинув «крылья» ловит дорогу… Спрятал. Утром и воспитывать не надо. Фомич понимает, Фомич не наглый. Стыдно Фомичу. «Виноват, товарищ капитан».
- - Иди гад... в парк, пушку чистить. Дать бы тебе…
- У тёзки моего нет близкой родни, есть односельчане, ну это так…
- Даже в отпуск поехать не к кому. Попробуй тут не напейся. Четыре года в батальоне…
- В Даргинском ущелье моюсь голым, в горной речке, после инженерной разведки. Конец марта. Холодрыга. Мой экипаж, восемь человек боевого охранения, делит сухой паёк.
- Молодые лейтенанты–сапёры курят на берегу, похохатывая в мою сторону. У меня всё с собой, тапочки, мыло, полотенце упрятаны в десанте БМП. Речка мелкая, вода ледяная, мыло замерзает, не мылится. Захожу по колено в воду и чтоб обмыться, нагибаюсь, упираюсь в дно руками, делаю «упор лёжа» и оказываюсь под водой. Нога соскальзывает с камня и китайский резиновый тапок, весёлым, чёрным поплавком, мелькая в бурунах, улепётывает вниз по течению. Офицерики покатываются со смеху. Контрабасы из чужой роты, пряча ухмылки, с удовольствием наблюдают за командирским «горем». Обидно. Теперь в палатке не разуться, полы земляные, грязные и холодные, а от берцев к концу дня так гудят ноги. К магазину доберусь в лучшем случае через неделю.
- С места срывается боец, и гонит вниз по берегу. Да кто такой?
- Фомич, перелетая с камня на камень, соревнуется с течением. Бег его завораживает. Сорвётся, упадёт, не догонит. Чёрный поплавок уже далеко.
- Фомич бежит, скачет, летит… Смех затихает. Повисает пристальная тишина. Догнал. Пропёр по камням двести метров, не споткнувшись, не тормознув ни разу. Возвращается, отдаёт мне тапок и растягивается на камнях.
- Сапёры, отвернувшись, молча курят. Что молодь?! Для вас, кто сбегает? А тапок этот китайский, дороже любой юбилейной медальки будет…
- - Фомич, ты, в правду сказал, что напьёшься?
- - Так точно товарищ капитан.
- Утреннее построение. Развод.
- - Ефрейтор Фомин, выйти из строя!
- Поздравление. Из столовой выходит принаряженный повар-казах. Смуглая, до черноты рожа солнечно улыбается на фоне белой нательной рубашки и косынки из куска простыни. В руках поднос.
- На подносе - бутылка водки и бутылка пива, мой личный подарок Фомичу. Там же, специально приготовленная закуска из яиц и тушёнки, соленья, самодельный торт из сгущённого молока и печенья.
- Условие моё. Именинник, со всем этим добром поднимается в «кукушку» - смотровую позицию из брёвен, изолированную от основной территории. Празднует сам–на–сам, и тихо идёт спать в блиндаж, на своё место на нарах.
- Хлопки в ладоши по традиции. Казах помогает Фоме забраться в «кукушку». Вопрос к остальным. Кто ещё хочет отпраздновать? Никто. Парни всё понимают. Сухой закон на моей территории соблюдён, хоть и в трансформированном виде.
- ...чёртов Фома!..
- Через сорок минут он проходит мимо меня в блиндаж, укладывается на нары и спокойно засыпает. Он не совершает анализа, ему хорошо. Спи злыдень. Это я чуть башку не сломал о твой день рождения.
- Накануне праздника 8 Марта, проверил продуктовые запасы. Повар говорит, есть излишки. Контрактники из магазина гражданскими «плюшками» балуются, а довольствие пищевое от этого экономится. Лавка на колёсах каждый вечер приезжает прямо к шлагбауму нашего взводного опорного пункта. Сокращённо он называется ВОП.
- Держит лавку Беслан, местный делец–продавец. Очень интересный тип. Пока его мать распродаёт бойцам заказы и всякую мелочь из кузова грузовичка, мы с Бесланом ведём длинные, интересные беседы. Он, на удивление, начитан. Знает российскую и мировую историю. Интересно рассуждает о политике. От него узнаю, что живут в посёлке три русские бабки, те, кому от войны бежать было некуда.
- На вечерней поверке, маленькое собрание. 30 бойцов, дома матери, жёны, сёстры. А здесь одинокие русские старухи без родни. Решили поздравить. Личный состав, хоть виду не подаёт, а видно, что доволен. Настроение поднялось. Загомонили, засмеялись в курилке. Своих вспомнили.
- Утром, загрузили ЗИЛ, поехали. В мешках поровну сахар, сгущёнка, консервы, печенье, овощи. Развозим по квартирам.
- Да вот только не рады нам бабульки. Смотрят пустыми глазами, не понимают. Натерпелись за столько лет. Какие там подарки. Спасибо конечно за продукты, но езжайте солдатики с богом. Не тревожьте. Дайте помереть спокойно.
- Видно, что давно ушли отсюда праздники, вместе с родными детьми и последними надеждами, не оставив взамен ничего, кроме страха и привычки жить.
- Едем в последний адрес, предчувствуя ещё одну унылую встречу.
- За забором, в глубине заросшего сада, маленький саманный домик. На стук, дверь открывает сухонькая бодрая старушка. В ответ на поздравления улыбается и благодарно тараторит ответную речь. Затем прихватив своими цепкими лапками рукава солдатских бушлатов, ведёт показывать сад. Хозяйку зовут баба Маша.
- Внезапно на небе расходятся хмурые мартовские тучи, и солнце бросает лучи на оттаявшие, начавшие зеленеть грядки. Теплеет. И праздник как праздник. Не зря затевались. Бабулька сходу делает деловое предложение. За расчистку сада она снабжает нас рассадой цветов и саженцами. По рукам!
- Через пару дней подъезжаем к дому с бензопилой и топорами, складываем оружие в пирамиду, выставляем охранение и работаем. Местные с удивлением заглядывают через забор. Баба Маша, словно заправский старшина, командует уборкой.
- К вечеру сад расчищен, а в кузове ЗИЛа лежат саженцы фруктовых деревьев, рассада тюльпанов и нарциссов.
- Так у нас появляется сад. Кое-кто из бойцов первое в своей жизни дерево посадил на ВОПе. Цветы, как потеплело, дружно расцвели на клумбе рядом с блиндажом.
- ...надо к ментам...
- В посёлок. За водой. Там у них, в бывшем детском саду, оборудован основной пункт дислокации. Рядом с нами, на КПП у дороги, они дежурят посменно. Сводный отряд милиции (СОМ) весь из Ивановской области. Их, с Большой земли, командируют к нам на три месяца. Все из отделов, много возрастных. Мужики мне нравятся. Есть в них что – то кондовое, русское, уверенное и спокойное. Двое недавно, за магарыч, выложили мне в столовой печь из кирпича. Мастера.
- Дружу с Вовой из Луха. Это у них посёлок, что ли такой, рядом с Иваново. Вовка, даром, что мент. Ещё подворовывает лес, там его до чёрта. Широк душой, забияка и озорник. Любимая песня – «Расцвела под окошком белоснежная вишня». Мужики смеются и рассказывают, как Вовка дома сначала срубил себе баню, а потом подарил её любовнице.
- Командиры ивановские меня любят. Помогаю, чем могу, впрочем, как и они мне. Да и парочка БМП, вызывает уважение. Просили приехать договориться, как будем отмечать Пасху. Я вообще - то на службе не пью. Но тут видно не удержусь. Больно компания подбирается душевная.
- Вылезаю из кабины ЗИЛа. Водитель подаёт прицепную бочку к водяной колонке в ментовском дворе. Я иду за ворота, в соседнюю кафешку, купить пацанам воды, семечек и сигарет.
- Сумрак внутри. После яркого солнца на улице, плохо вижу. Пока не привыкли глаза, прищурившись, рассматриваю витрину.
- - Военный. Иди, выпей с нами.
- Ох, не нравятся мне такие предложения. Нальют, не нальют, а башку отрезать могут. Невзирая на инструкции, свой АКС я никогда не беру в такие места. Оставляю под охраной водителя. В тесном месте со стволом быстро не развернёшься. Да и стрелять не будешь. Посетители. Рядом базар, женщины, дети, жилые дома. По любому прокуратура потом завиноватит. Свои командиры растерзают. Шкуру снимут. Сдадут сразу. Без вариантов. В один момент. А нет ствола, нет проблемы.
- Местные меня знают. Многие и уважают за то, что не хожу всё время с автоматом на пузе.
- Тут один выход, медленно и с достоинством смыться.
- Поворачиваюсь на голос и… впадаю в неожиданный ступор, столбенею от блеска генеральского погона. Т-твою… дивизию! Попал! Вот уж это дело добром ни за что не кончится. Готовь капитан пятую точку к экзекуции. Этот уж поиграется, ещё и в приказ по бригаде попадёшь.
- Рублю по залу между столиками чуть ли не строевым. На ходу стараюсь узнать в сумраке начальство. Рядом, боковым зрением, опознаю нового главу поселковой администрации. Старого недавно сняли за махинации с денежными компенсациями гражданам, пострадавшим от боевых действий. На столе шашлык, коньяк, зелень, красиво на столе. Что–то тут не так…
- На генерале синяя форма. Уже легче, не наш вэвэшный. Кто? Мент? Лётчик? По внешнему виду натуральный чеченец. Усы. Акцент.
- - Садись военный. Выпей.
- Ага, щщщас!
- - Не пью, товарищ генерал, здоровье не позволяет.
- - А, ну поешь тогда.
- Что–то не так. Стоп, вот развернулся. Вижу шеврон. Ё-моё… Всевеликое Войско Донское… Да. Кто в армии служил, тот в цирке засыпает. «Чех» - казачий генерал. Убиться веником…
- Сижу уже из интереса. Вежливо задаю вопросы. У себя в Ростове знаю фамилии казачьих вождей. В натуре присвоили… Страна контрастов. Теперь уже со спокойной душой, не спрашивая разрешения, прощаюсь. Генерал величественно пожимает мне руку.
- Через несколько минут делюсь с ментами. Слушатели валяются покатом, испытывая положительный стресс. Хоть поржали от души. Ладно, пора ехать.
- ...скоро вечер...
- Вечером наш взводный опорный пункт превращается в пункт телефонных переговоров. После вечерней поверки каждый ищет себе укромный уголок, что бы без помех поболтать. Темно. Нет ветра, и над окопами разносится душевно-тихое многоголосое мужское курлыканье. Жёны, невесты, подружки слышат его за многие сотни километров. Самое мирное время на ВОПе.
- Только вот Лёнька Курс орёт в телефон, как потерпевший, из башни своей «бэхи». Курс – это фамилия. Лёнька механик – водитель от бога. Мой землячок. Ростовский. Из Сальских краёв. Лихой. Женился недавно и теперь делит с женой зоны влияния. Орёт благим матом. Там ещё тёща… Часовые на постах покатываются со смеху.
- - Курс!... Курс, так твою, распротак!!!
- - А? … Я!
- - Головка от пулемёта! Ты чего орёшь?!
- - Я?
- - Ты, гад! ВОП демаскируешь! За километр слышно! Не ори!
- - Ага.
- У меня для телефонных разговоров после отбоя своё командирское блатное место в бане. Сижу на топчане и болтаю со своей ростовской подругой.
- Здоровая серая крыса деловито снуёт над дальней стенкой. Иногда усаживается на задние лапки и умывается, демонстрируя своё ко мне презрение. Надо сказать патрулю, чтоб поймали. Они ночью иногда развлекаются, охотятся с острогой на этих тварей.
- ...скоро Пасха...
- Великий праздник. С детства ещё отложилось в сознании светлое чувство. Запах маминых куличей и шелест луковых шкурок. Их долго перед праздником собирали в отдельный мешочек, чтобы потом сварить и покрасить яйца.
- Христос Воскрес!
- Сидим с ментами в песчаном карьере. Празднуем. Сверху, по склону, моё боевое охранение, четыре поста по два человека. Расставил по дальше, чтоб не заглядывали. БМП блокирует выезд из карьера.
- Бережёного – Бог бережёт. Хорошо, сегодня хоть своих «вождей» не надо бояться. Из - за праздника по Чечне объявлено запрещение на передвижение военной техники – «Стоп колёса». Значит ни комбат, ни проверка из бригады не нагрянет.
- Солнечно, тепло. Так почти всегда на пасху.
- Своих на ВОПе предупредил. Собрал сержантов. Так и так, честно говорю – сегодня выпью. Соседи не поймут, если откажусь, да и вообще…
- - Понятно, товарищ капитан, не беспокойтесь, надо, так надо. Прикроем.
- Аскер – мой заместитель командира взвода, «замок» по нашему. Прапорщик. Кабардинец. В большом авторитете у своей дагестанской диаспоры, да и вообще в роте. Служит не меньше моего, ещё со срочки. Физически силён, хотя не велик ростом. У меня нет с ним дружбы. Парень своевольный, а я могу по службе и «придавить». Детей ведь не крестим.
- - Не подведи Аскер.
- - Всё нормально товарищ капитан.
- Наш корпоратив в разгаре. Присутствуют все первые лица. Василич – командир СОМа, подполковник. Все его замы – один подполковник и два майора, двое начальников служб и … Женщины. Докторша – майор. Красивая. И связисточка - попроще.
- Да кто ж там перебирать то будет. Четыре месяца – с конца последнего отпуска, без бабы. Но это, так - только посмотреть. Ментов самих в отряде восемьдесят человек. И нормальный командир ни когда в такой ситуации бардака не потерпит. Василич - не дурак. Это на вид такой добрый. Хватка у него волкодавья. Если – что, живо на большую землю с «волчьим билетом». А мой номер вообще… «шестнадцатый». Понимать надо – где своё, а где – чужое. Но всё равно приятно. Градус растёт. Христосовались уже. Шпарю на гитаре городские романсы. Их зам по ЧС (по чрезвычайным ситуациям) вообще классно исполняет шансон… Уже стреляли по бутылкам, пожарили шашлыки, закоптили и съели рыбу. Василич, какого то чёрта лазил на склон карьера, потом скатился кубарем вниз. Просит прокатить девушек на БМП. Желание дам – закон для офицеров.
- ...- Курс, заводи!..
- Этому только дай порвать. «Бэха» взлетает над дорогой. Девчонки высовываются из люков и чего–то возбуждённо пищат. За рёвом двигателя ни хрена не слышно. Сижу верхом на пушке, опираясь о башню. Недалеко над дорогой кучка местных ждёт автобус.
- - Христос Воскрес граждане!!!
- А то вы кроме своего «Аллах акбар» и знать ни чего не знаете.
- Тпруууу Зорька. Хорошо погуляли!
- Вечереет. За ментами приехал бронированный «Урал» и командирский ГАЗик. Возвращаемся на базу и мы.
- Спрыгиваю с борта на землю и с трудом ловлю равновесие. Да, перебрал лишку. Тут же подходит делегация. Сержанты и парочка «старейшин» - из тех бойцов, что по взрослее.
- - Командир. Тут такое дело…
- - Что?! Да быстрей говорите!!!
- - Да нет. У нас нормально всё. Только вот…
- Проходим в столовую. Здрасьте. Картина маслом. Сутенёр и четыре проститутки.
- - Ну… Вы…
- - Командир…
- Аскера не видно. Хитрый гад. Знаю, что он всё затеял. Один телефонный звонок и из Моздока, хоть автобус этого добра привезут в любую точку Чеченской республики.
- - Замкомвзвода ко мне…
- Подходит. Молчит. Для всех старался. Весь «комитет» рядом.
- - Значит так орлы. Я ложусь спать. Этих… не вижу и не слышу. Пользуйтесь где хотите, только не в блиндаже. На вас порядок. Посты проверю. Утром, к разводу ни каких посторонних лиц на ВОПе. И запомните. При мне, это в первый и последний раз.
- Ложусь и закрываю глаза. Гори оно всё огнём. Надоело. Шестой год… Сплю.
- Просыпаюсь в темноте от женских стонов за тонкой перегородкой, отделяющей мою командирскую койку от общего помещения.
- - Ну, суки… Охренели совсем… Дневальный! Свет!
- Бледное лицо Аскера с потерявшимся взглядом обращено на меня. На нарах девка без сознания, трудно дышит в эпилептическом припадке. Это её сюда притащили и спасают. Толпятся вокруг. Подружка лепечет, мол, давно с ней такого не было. Суки.
- ...- Серёга, заводи!..
- Водитель ЗИЛа выскакивает из блиндажа.
- - Вы четверо, получить оружие. Со мной в охранение. Аскер здесь за старшего. Носилки сюда. Бабу в кузов. Бегом.
- Звоню по «проводам» ментам. Слава Богу, не ложились ещё. Двужильные что ли?!
- - Василич, у меня тут форс мажор. Доктор с вами?
- - Да спит уже.
- - Разбуди. Я скоро буду. Выручай дорогой.
- - Да, нет проблем, ждём. Коньяк не открываем.
- Прём на ЗИЛе в посёлок. Докторша, заспанная, но уже собранная и деловая с пол-оборота въезжает в ситуацию. Молодец, профи… Несколько уколов и девчушка наша розовеет, начинает ровно дышать, приходит в себя.
- - Да, дорогой, ещё часик, и не откачали бы…
- - Доктор! Ваш, по гроб жизни!
- - Ой, ладно. Иди. Там Василич ждёт.
- Отправляю ЗИЛ и своих домой. Выхожу на крыльцо подышать ночной, прохладной, звёздной вечностью. Смотрю на Млечный Путь. Да… Где бардак, …а где тайны Бытия?…
- ...вспоминаю рассказ бывшего своего ротного командира…
- «В первую компанию вывели нас из Грозного под Гудермес. Бойцы после «боевых» в беспределе, хрен с ними сладишь по хорошему. Так, знаешь, случай помог. Залетел к нам однажды, какой - то безбашенный сутенёр. Тут война на дорогах, а он гоняет на «шестёрке» со своими четырьмя «мартышками». Капусту рубит. Ну, вот и попали они ко мне в роту. Стояли мы, по тёплому времени, в поле месяца четыре. Приехали раз девчата, два… потом по гафику… Стоп, думаю, а польза где?! Так, знаешь, как дисциплину подтянул? Что у твоих кремлёвских курсантов! Если есть «залёт» на неделе, бойца к бабам не пускаю. Волком выли, прощения просили.
- А ещё, в первый раз как приехали, отвёл я им место для работы в одной землянке. Иду мимо курю. Тут, плачет кто-то. Подошёл поближе, слушаю. Потом понял в чём дело. Боец, мальчишка ещё не целованный, только из под огня вылез. Взялся за сиську и обосрался от волнения. Ну, натурально…
- Уж не знаю, как она там ему помогала. А только не оттолкнула, не выгнала. Говорила что–то тихо. Успокаивала. В землянке и вода была и бельишко. Отошёл я. Вернулся, слышу, получилось у них там. Старается пацан во - всю.
- Хороший потом боец из него получился.
- Я бы той бабе медаль дал, да только, на хрена она ей?».
- Да, хорошо на улице ночью. Свежо. Пойду, Василич ждёт. Сегодня я себе, как минимум, на увольнение наработал. За это надо выпить!
- Проходит месяц.
- Приказ из округа. Всех, кто прослужил в Чечне больше четырёх лет, вывести на Большую землю. Суета, шорох в бригаде. Тот, кто был на хлебных местах, старается быстрее дать кадровикам «на лапу». Можно, выйти, перевестись, и заново вернуться на насиженное место.
- Мне ПОРА...
- ...шесть лет...
- Нас таких не много. Надоело всё. На Большой земле дотяну полгода до конца контракта и уволюсь. К чёрту пенсию. Один хрен, вкалывать. И от войны от этой ни чего мне не надо. Провались она…
- Скоро уеду. В крайнем случае, месяц будут готовить документы, а потом всё…
- Подходит Аскер. После того случая с проституткой, у нас полное взаимопонимание.
- - Уезжаете командир?
- - Переводят Аскер.
- - Мы тут подарок вам на дембель хотим сделать. Сами скажите, что подарить.
- - Подарите нож.
- - Ладно…
- Через неделю мне вручают кизлярский клинок. На нём надпись: «ЗКРу по РЛС 1-ой РОН на БМП от 3-го ВОН и отделения АГС на долгую память». Что сказать. Спасибо пацаны!
- На 9 мая неожиданно получаю приглашение от своих местных друзей. Тут не откажешься. Начальник гаража и начальник пожарной команды – очень уважаемые и авторитетные в округе люди. С обоими часто взаимодействовал по хозяйственным вопросам. Оба служили у Дудаева, потом воевали против него, в оппозиции. Грамотные ребята. Знают, что скоро уеду.
- - Оставайся. Мы тут с тобой построим коммунизм.
- Спасибо мужики. Хреновый из меня строитель.
- Сидим на холме, пьём за Победу. Чеченцы вообще уважают всё, что связано с Великой Отечественной. У многих воевали отцы и деды. И вообще у них ностальгия по советским временам. Ну, это у тех, кто застал.
- Мои повара постарались. Закуска военная, сытная. Тушёнка, отварная картошка, жареная говядина из НЗ. Друзьям моим нравится всё, даже зелёные маринованные помидоры, отвыкли от солдатской пищи. Ну, и озадачив поваров, я оказал друзьям, пригласившим меня, уважение. Уважение – очень много значит в здешних местах.
- Солнце в зените. Тепло и радостно.
- - Друг. Мы сейчас поедем с тобой в одно место.
- Звоню на ВОП.
- - Аскер, я тут отъеду, пригляди…
- Опять «стоп колёса» по Чечне, гори оно огнём…
- - Понятно товарищ капитан.
- ...едем...
- Куда – не знаю. Да и всё равно куда. Едем долго, больше часа. Предгорья. Крутые склоны, поросшие лиственным лесом. Три «Волги» на поляне и человек восемь чеченцев, вся местная пожарная команда. Они тушат нефть, когда она горит. Здоровые, бородатые мужики. Кроме двух своих друзей ни кого не знаю. Из оружия – один именной нож на поясе. А и хрен с ним со всем. Жарится шашлык. На траве накрыт стол. Самый младший из компании, а ему уже за 30, по заведённому исстари укладу, обслуживает всю компанию. Следит за мясом, приносит и разливает выпивку.
- Что хотите, говорите, но умеют пить чеченцы. Красиво пьют. Достойно.
- Я больше помалкиваю и говорю весёлые, шутливые тосты. Тут, ляпнешь чего – после пожалеешь. Выручает лезгинка. Жёсткий национальный музыкальный рисунок, бешеный барабанный ритм несётся из открытых настежь дверей «двадцатьчетвёрки».
- - Давайте, учите меня танцевать лезгинку!
- Два раза просить ни кого не надо. Пляшем до упаду. Я сам себя удивляю. Учителя довольны.
- - Друг. На любой чеченской свадьбе – ты первый танцор!
- Едем обратно. Открываю окно в машине и пою «День Победы». Потом все военные песни, которые знаю. Мои друзья стройно и самозабвенно поют вместе со мной. Обратно доезжаем раза в два быстрее, чем ехали в ту сторону. По дороге, мой друг завгар снимает с пальца серебряный перстень и пытается вручить его мне. Отказываюсь, но он откровенно обижается. Тогда, снимаю с себя свой нож вместе с кожаным ремнём. Сейчас это единственное, чем могу отдариться. Знаю, что будет завтра. Что бы, не потерять, надеваю перстень на палец.
- Утром звонит телефон.
- - Привет командир. Хорошо вчера погуляли…
- - Здорово. Слушай, мне твой перстень всю ночь палец огнём жёг…
- - Давай разменяемся, а?..
- - Конечно, давай. Жду.
- Через полчаса мне звонит часовой. Подъехала машина. Выхожу к шлагбауму. Оба моих друга улыбаются на встречу. Меняемся. Обнимаемся.
- - Друг, поехали с нами…
- - Нет мужики. Всё. Не могу. Служба.
- ...служба...
- Служба заканчивается. На неделе приходит колонна. Она привезёт замену и навсегда увезёт меня.
- Сижу на пеньке, рядом со столовой, греюсь на солнце. Рядом, за стеной в курилке, слышу разговор. Пацаны подкалывают Кадырбекова. Это наш пулемётчик, спортсмен–гиревик, здоровенный, нелюдимый карачаевец.
- - Курбан. Ну вот, что ты железки свои таскаешь. Ни быстроты, ни выносливости.
- - А вы чего?! Свой футбол гоняют туда–сюда. Орёте как ишаки, это что, спорт?
- - Да ты сам попробуй, побегай, вон курдюк уже растёт…
- - А вы гири потягайте, что, кишка тонка?
- - Да, мы–то ладно. Вот командир и гири кидает и в «бронике» бегает…
- - Командир, командир. Я два «броника» надену и побегу. Он будет бежать, и я буду бежать…
- Ну, ну. Выхожу из-за угла.
- - Курбан. Завтра бежим!
- - Как?
- - Прямо с подъёма. На каждом один бронежилет. Бежим в разные стороны, чтобы не мешать друг другу. Часовой на вышке считает круги. Кто первым перейдёт на шаг и пробежит меньше кругов, тот проиграл.
- ...мужской спор...
- Кадырбеков не может отказаться, за язык не тянули. Да и шансы у него велики. Он на десять лет моложе и мощнее меня. Гири тягает – будь здоров. В себе уверен. Я тоже занимаюсь, но только силовым жонглированием, а там, в основном техника, да и гирьки полегче.
- Беговой круг я протоптал давно, вокруг ВОПа и КПП, что бы часовые видели бегущего. Специально наметил маршрут и запустил по нему обе БМП. Экипажи отрабатывали взаимозаменяемость, наводчики учились водить, заодно и дорожки утоптали. Бойцы промерили расстояние, получилось ровно один километр и сто метров. Частенько надевал «броник» и наматывал расстояние на «катушки», что бы, не съезжали. Первейшее средство в армии от лишних мыслей и депрессии.
- Вечером взвешиваем бронежилеты, болельщиков – половина ВОПа, все кто не на службе. Вес поровну. Бежим налегке. В берцах, футболках и шортах, ну и броня, само собой.
- Утром, с подъёма, умывание, туалет. Одеваемся и выходим за шлагбаум. На крыше блиндажа и на земляном валу фигурки болельщиков. У часового на вышке блокнот и карандаш – отмечать круги чёрточкой. Чувствуется, что симпатии на моей стороне. Как бы, не облажаться…
- ...старт...
- Первый круг, второй, третий… Завтра приходит колонна. Сегодня вечером буду собирать свой рюкзак. Надо заехать в посёлок, попрощаться с местными… Кадырбеков упорно топает на встречу. Поглядываем друг на друга, пытаясь оценить состояние противника.
- Шестой, седьмой, восьмой круг… Память на автопилоте начинает прокручивать картинки здешней службы… И к ментам надо заехать вечером попрощаться… Попросить Василича, пусть протопят баньку…
- Девятый, десятый круг… Извини Кадырбеков, не твой сегодня день. Сегодня меня победить нельзя. В другой раз Курбан, в другой раз…
- Смотри. Там уже весь ВОП собрался на валу. Фома, Аскер, Серёга, Лёнька…
- Прошло уже больше часа, солнце начинает печь голову. Надо было повязать косынку…
- Двенадцать, тринадцать, четырнадцать кругов… Бег переходит в привычное, монотонное, оторванное от основного сознания, действие. Смотрю на пыльную траву под ногами, вижу кино и не могу его запомнить. Интересное кино. Про меня, про ребят…
- Кадырбеков машет мне рукой, и переходит на шаг. Пробегаю ещё круг, обессилено останавливаюсь и, отдышавшись, подхожу к ВОПу. Все на местах. Болельщики довольны представлением устроенным мной на прощание. Чувствуется подъём и оживлённость. Давайте пацаны. Может, вспомните, когда добрым словом.
- ...колонна...
- Прощаюсь перед строем со всеми и всем пожимаю руки. Влезаю в кабину бронированного «Урала».
- Прощай ВОП. Прощай Чечня.
- Прости, что не хочу вернуться.
- Но, всё равно, счастья тебе и твоим людям.
- Мира, тишины и спокойствия.
- Игорь СИТНИКОВ.
Количество просмотров: 3372
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии
сб, 20/07/2013 - 23:17
C возвращением, Игорь!
Отправить комментарий
Войти в словарь