Проблемы лингвистики (из адвокатских историй)

Дело было в Дюссельдорфе. Русский эмигрант Боря Мерейнис взял в долг у русского же эмигранта Марика Шапиро тысячу евро на три месяца и в срок не вернул.

Марик, как человек с советским высшим образованием, воспитанный на светлых идеалах гуманизма, в течение месяца мягко намекал и вникал в уважительные причины, которых у Бори оказалось восемь, потом вежливо просил, потом все менее и менее робко настаивал на скорейшем исполнении обязательств, потом громко ругался матом в трубку. В результате должник обиделся, попросил больше его не тревожить и перестал отвечать на телефонные звонки. Алес капут.

У Марика Шапиро не было ни широкой русской души, ни лишних денег. Официально он жил на социальное пособие и потерянная сумма таки имела для него значение. Но не это было главным. Марик осознал себя лохом – вот, что лишало его покоя, аппетита и веры в идеалы.

Боря попросил взаймы на дружеской волне, как раз после совместного гешефта с контрабандными американскими сигаретами, когда их доли лежали рядом на столе в аккуратных пачках – номер к номеру, ленин к ленину. Отказать – мол, извини, комрад, я сейчас сам на мели, - было неудобно.

Короче, прощать долг Марик не собирался.

***

Валерий, добрый мой приятель, родился в Ростове-на-Дону, уехал в Польшу чем-то торговать, исчез на несколько лет и объявился в Германии уже с престарелой женой-немкой. В русскоязычной части Дюссельдорфа Валера имел авторитет, потому, что был честен, добр и справедлив. Он часто выступал третейским судьей в различных спорах между соотечественниками. И еще имел спортивный разряд по боксу.

Посетителей Валера принимал с утра в зале ресторана «Избушка» на Кёльнер Тор. За ланчем Марик, стараясь быть спокойным, изложил ему суть вопроса. Оказалось, что Валера был в курсе гешефта с американскими сигаретами, знал в общих чертах о споре между бывшими партнерами и полностью согласен с тем, что Боря – сука. Его вполне устроил предложенный Мариком гонорар успеха в размере половины от истребуемой суммы. Это честно и по-любому лучше, чем ничего. Валера обещал разобраться.

Разбирательство было недолгим – уже после описания второй причины невозврата долга Валера заскучал, и с присущей ему добротой сказал:

- Если ты завтра деньги не вернешь, я тебе голову оторву. Понял?!

Что же тут непонятного… Боря молча кивнул.

На философско-правовом уровне собственность – это отношение к вещи, как к своей. На экзистенциальном уровне чужие деньги, попав в ваш карман, начинают вести себя, как дома, приживаются и не стремятся восвояси. Требуется огромное гражданское мужество, чтобы их отдать.

У Бори Мерейниса не было ни гражданского мужества, ни лишнего здоровья. Зато была умная жена. По ее совету он вечером обратился в полицейский участок с заявлением, написанным на чисто немецком языке в объеме шпрахкурсов для ауслендеров, о том, что дер бандит Валера угрожает копф абрайзен, их гроссе проблема хабен, помогите битте.

Немецкий мозг, вобравший в себя все от Баха до Фейербаха и далее со всеми остановками через фольксваген и газенваген к аспирину и дыроколу, откалиброван, как логарифмическая линейка. Пару часиков – это сто двадцать минут, до хуя – это до верхней трети бедра. Орднунг мусс зайн! Порядок есть порядок, а без этого «фольксваген» станет «москвичом».

Из заявления однозначно следовало, что некий Валера намерен отделить голову гражданина Мерейниса от туловища, т.е. лишить его жизни. Угроза убийством – преступление, предусмотренное пунктом вторым части первой параграфа сто двадцать шестого уголовного кодекса Германии - до трех лет лишения свободы. Что русскому хорошо, то немцу смерть.

На следующий день Валера был изъят из «Избушки», доставлен к прокурору и арестован. Долгих две недели, пока длилось предварительное следствие, Валера томился в немецкой тюрьме, питаясь казенной овсянкой с бананами, изнуряя себя тренировками в спортзале и, наконец, предстал перед судом.

Сторона обвинения настаивала на том, что преступный характер действий подозреваемого подтверждается материалами полицейского дознания, показаниями потерпевшего и его жены. Со стороны защиты поступило ходатайство русскоязычного адвоката о том, что синтаксическая организация фразеологизмов с опорным компонентом-соматизмом «голова», как в русском, так и в немецком языках имеют символический смысл. Потерять голову – не значит лишиться ее. Оторвать голову – не значит убить. Состав преступления в действиях Валеры отсутствует.

Выслушав стороны, судья удалился для принятия решения.

***

Аналогичный случай произошел у нас в Ростове-на-Дону…

Исправительная колония общего режима № 10 («десятка») расположена в районе бывшего рыбацкого поселка Нижнегниловской и слывет популярным местом отдыха ростовчан и гостей города, впервые отбывающих наказание по приговору суда.

Колонию называют «черной» зоной, потому, что жизнь обитателей регулируется не столько уголовно-исполнительным кодексом, сколько лагерными понятиями, а администрация фактически делит власть с блатными. Обидно, конечно, но выгодно.

На территории колонии есть помещение со специальными условиями содержания (СУС) для особо одаренных – отрицал, злостных нарушителей режима и тех, кто придерживается правильного образа жизни. Там нет ни одной двери – даже в сортире, зато есть двадцать видеорегистраторов по периметру и круглосуточный трехсменный пост надзирателя. Всё, как на ладони.

Когда произошла эта история, среди восьмидесяти пяти обитателей СУСа были авторитетные носители черной масти - смотрящий за зоной (типа, подполковник), несколько бродяг (типа, майоры), в том числе рыжий Гена по кличке Ржавый, и другие уважаемые люди, которые нас не интересуют. На работу авторитеты, конечно, не ходили, занимаясь в основном организционно-распорядительной деятельностью: разборками, терками, малявами и общаком - каждый в пределах своей компетенции и полномочий, объем которых определен воровскими наказами.

Ржавый, в частности, сидел на трубе, т.е. звонил по телефону, принимал и отправлял СМС-ки, отвечал за то, чтобы нужная информация вовремя дошла до нужного адресата. И, вот, из следственного изолятора Магадана от местного авторитета пришла СМС-малява о том, что скоро через Ростовский централ по этапу поедет недавно коронованный вор в законе – Фима Шестикрылый, которому при встрече следует оказывать всяческое содействие и соответствующие рангу почести. Ржавый пошел к Смотрящему, доложил ситуацию и попросил добро на дальнейший прогон малявы. Но Смотрящий тормознул и задумался - ситуация была неоднозначной..

Руководящим принципом лагерной жизни является демократический централизм, означающий строгую дисциплину, периодическую отчетность перед вышестоящей мастью и безусловную обязательность принятых ворами решений. Однако некогда единый воровской мир в последнее время раскололся: появились еретические течения, не признающие доктринального толкования понятий, имеющие свой особый взгляд на теоретические основы людского хода и устоявшуюся практику его применения, нарушающие обряд коронования законников.

Фима, конечно, авторитетный арестант, но короновали его люди из враждебного еретического клана. Ржавый, будучи центристом, заявил, что ему по фигу, кто кого и как короновал - вор есть вор и по понятиям его нельзя ослушаться. У старших по масти было другое мнение. Запретить бродяге Ржавому прогон нельзя; разрешить - значит нарушить майский воровской наказ, скрыть прогон – это гадский поступок. Не накосячить бы. И Смотрящий стал звонить в соседний отряд Положенцу (типа, полковнику) с докладом, а тот - в Москву курирующему Вору в законе по кличке Сардина (типа, генералу). Через десять минут для разрешения возникшей непонятки была организована телефонная конференция с участием генерала, полковника и подполковника в присутствии майора с совещательным голосом.

Сардина сразу и однозначно объявил, что Фима – не вор, а кто его считает вором, тот блядина. Как только Ржавый подал свой совещательный голос на него обрушилось многоэтажная языковая конструкция и гнев старшего брата. Он тут же лишил Ржавого всех прав состояния с формулировкой «за игнорирование воров», а остальным участникам конференции дал указание «поломать в позвоночник» провинившегося и отобрать у него телефон, чтобы сидел бы он под шконкой и мы бы его голоса бы не слышали бы, я его рот-наоборот.

- Хорошо, старший брат!

- Свободы вам, на связи…

Это, кстати, и есть централизм. А двадцать видеорегистраторов по периметру и слепой сержант на посту – это демократия.

***

Каждый месяц из «десятки» вывозят по грузовику с изъятыми мобильниками. В присутствии комиссии их уничтожают, но через несколько дней запретные гаджеты вырастают снова, как грибок на сырой стене барака, и расходятся по лагерю. Сделать с этим ничего нельзя. Да, и не нужно, потому, что телефоны возвращаются с наценкой, а переговоры прослушиваются.

О состоявшейся конференции и ее итогах администрации места отдыха стало известно уже на следующий день. Ничего нового они не узнали, телефон не тронули, составили справку и положили ее в папку до лучших времен.

Однако, благодаря войне кланов, лучшие времена наступили уже через месяц. С подачи группы еретиков ситуацией заинтересовалось управление по борьбе с организованной преступностью. Справку вынули из папки, подвергли анализу, и в результате появилось мнение о возможности возбуждения уголовного дела. Перспективным в этом смысле мнилось указание Сардины «поломать в позвоночник» Ржавого.

Взяли заключение судебно-медицинского эксперта о том, что перелом позвоночника является тяжким телесным повреждением. Это хорошо.

Навели справки в лагере. Оказалось, что Ржавый цел и невредим - его лишь слегка поругали. Это плохо.

И все-таки – ведь хотел Сардина покалечить гражданина Ржавого, ведь приискал соучастников, ведь вступил с ними в сговор на эту тему? Чем не приготовление к причинению тяжкого телесного повреждения – часть третья статьи сто одиннадцатой через часть первую статьи тридцатой, и далее со всеми остановками через следственный изолятор в суд?

С этой мыслью и просьбой возбудить уголовное дело авторитетные опера пришли к прокурору района. Тот почитал и отказал: вы, мол, что - уху ели?!

Причем тут уха? Непонятно. И пошли опера к вышестоящему подполковнику в город, а потом к стоящему еще выше полковнику в область, но прокуроры задавали вопросы о рыбном супе и не желали видеть радужную судебную перспективу. Ходоки, было, уже совсем отчаялись, когда некий еретик, пожелавший остаться неизвестным, посоветовал обратиться к генералу - там ждут. Обратились.

Для разрешения возникшей правовой коллизии была организована телефонная конференция с участием генерала, полковника и подполковника в присутствии оперов с совещательным голосом. После очень непродолжительного обсуждения участники сошлись на том, что, поскольку колония находится на территории рыбацкого поселка, обитатели которого издавна занимаются рыбным промыслом, то употребление в пищу рыбного супа (ухи) не противоречит нормам материального и процессуального права в их единстве и системной взаимосвязи. Таким образом, в действиях Сардины усматриваются признаки состава преступления.

Дальнейшее – уже вопрос техники. Была создана оперативно-следственная группа, Сардину жестко задержали в Москве, доставили в Ростов-на-Дону, посолили-поперчили и водворили в следственный изолятор для приготовления ухи.

Вечер в хату, часик в радость!

Полгода предварительного следствия прошли незаметно, с шутками, прибаутками, поджогом матрасов и голодовками. Вору не зашквар пострадать за общее.

И, наконец, радужная судебная перспектива стала явью.

***

В контексте нашей лингвистической истории нет смысла останавливаться подробно на том, что и надзиратели, и обитатели СУСа, допрошенные в качестве свидетелей, ничего такого незаконного не видели, категорически отвергая саму возможность использования в колонии телефонов; Ржавый попросил суд больше не называть его потерпевшим, потому, что, во-первых, это впадлу, а во-вторых его не били; фоноскопическая экспертиза не смогла однозначно определить - Сардине или иному лицу принадлежит голос в аудиозаписи.

Нам интересно, что два эксперта-лингвиста исследовали фразу «поломайте его в позвоночник» и оба пришли к выводу, что это жаргонная идиома.

Содержательно-смысловые особенности разговора и использование глагола «поломать» в намеренно искаженной семантико-грамматической конструкции с предлогом «в», свидетельствуют о его переносном значении. Такое характерно для идиом, особенно жаргонных. Например, использование в идиоме «порвать жопу на двадцать семь лимонных долек» явного преувеличения (у лимона, как известно, всего восемь долек!), придает фразеологическому обороту дополнительную эмоциональную окраску и метафоричность, но вовсе не предполагает реального осуществления самой процедуры. Прокурор возразил, что эксперт не является биологом и не может достоверно судить о том, сколько долек у лимона, а затем стороны перешли к обсуждению лингвистического значения непосредственного объекта процедуры. Судья прервал дискуссию, поскольку компонентом-соматизмом спорного фразеологического оборота является позвоночник, не э-э … окрестности ануса.

Но, Ваша честь, ведь с позвоночником та же картина – его вовсе не предполагалось делить на дольки! Ломать в данном контексте - значит заставить подчиниться, подавить волю, устрашить, побить, в конце концов. Ломают и в табуретку, и в трусы, и в хребтину – у всех разные литературные предпочтения, но это метафора. Если буквально толковать содержание аудиозаписи, то следует признать, что за десять минут разговора диктор четырнадцать раз вступал в орально-генитальный контакт с матерью Ржавого. А ведь Ржавый – сирота.

Сардина, слушал и одобрительно кивал головой. Он имел в запасе еще много замечательных семантико-грамматических конструкций, каждая из которых показалась бы лингвистам вполне диссертабельной, но принадлежность к черной масти не позволяла ему открывать рот в суде.

Молчание сардин (Александр Сидоренко).

***

Давайте сделаем паузу и мухой слетаем в Дюссельдорф - там судья уже вышел из совещательной комнаты.

Он сказал, что, исходя из особенностей русского менталитета, устойчивое словосочетание «я тебе голову оторву» употреблено обвиняемым иносказательно, отражает его намерение в наглядно-чувственной форме стимулировать потерпевшего к возврату долга, но не свидетельствует об умысле на отделение головы от туловища и, следовательно, о нарушении общественного порядка путем угрозы убийством. В возбуждении уголовного дела - отказать, обвиняемого из-под стражи - освободить.

Затем судья стукнул дубовой киянкой по столу и, шурша мантией, скрылся за дверью кабинета. Никто, кроме мухи, не услышал, как их честь произнесли один известный стилистически сниженный немецкий фразеологизм, вербализующий негативную эмоцию (кажется, фоль шайзе).

А Валера вышел из клетки и поехал на такси в «Избушку» есть уху с дымком. Как раз был четверг – рыбный день.

***

Напитавшись немецким духом, наша муха обратным рейсом летит домой на другой приговор.

«…Вина Сардины в предъявленном обвинении доказана в полном объеме. Показания свидетелей не являются безусловным основанием для признания Сардины невиновным, поскольку на момент совершения преступления в помещении СУС находились восемьдесят пять человек, в связи с чем разговор по телефону и избиение Ржавого можно было не заметить, а видеорегистраторы могли эти события не зафиксировать. Суд критически относится к представленным заключениям лингвистических экспертиз о том, что указания Сардины о переломе позвоночника являются жаргонной идиомой, поскольку они не свидетельствуют об имевшей место действительной необходимости осуществления перелома позвоночника Ржавому, в то время, как собранные по делу доказательства в их совокупности приводят суд к убеждению, что перелом позвоночника является не жаргонной идиомой, а тяжким телесным повреждением…».

Судья стукнул по столу липовым молотком и, скрипя портупеей, скрылся за кулисами. Зачем на собственном компоненте-соматизме проверять, сколько долек у лимона? Вдруг их и впрямь двадцать семь. Что немцу хорошо, то русскому смерть.

И Сардина на полгода уехал обратно в стены родного дома. Чифир ему в сладость…

***

Кстати, Боря, сука, деньги так и не вернул

(с)Владимир Лившиц.